Спасибо, вы подписаны на новости

Закрыть
ВЕРСИЯ ДЛЯ СЛАБОВИДЯЩИХ
Купить билет

ВЫБЕРИТЕ БИЛЕТНОГО ОПЕРАТОРА:


Театр
10 сентября

«Воды донские были б солеными, если б на месте век постояли»

В помещении Малого театра режиссер Геннадий Шапошников представил на суд зрителей спектакль «Тихий Дон», приуроченный к 110­летию со дня рождения нобелевского лауреата Михаила Шолохова. Постановка осуществлена силами Ростовского академического театра драмы им. М. Горького, гастроли которого в эти дни с успехом проходят в столице.

«Тихий Дон» ­ эпопея, в которой отразилась эпоха. Лакомый в литературном, историческом и драматургическом смысле материал претерпел значительное количество экранизаций и постановок. В разные годы к шолоховскому роману обращались кинорежиссеры Сергей Герасимов, Сергей Бондарчук, Сергей Урсуляк. Опера, балеты и одноименные спектакли ставились на большинстве сцен Советского Союза. Кстати, в самом Ростове работавший в три­дцатые годы Юрий Завадский вынашивал идею поставить монументальный спектакль по материалам «Тихого Дона». Увы, не случилось.

Умные головы заметили, что в поворотные моменты истории классика обретает «второе дыхание» и начинает звучать так, словно ее персонажи ­ герои сегодняшних новостных телерепортажей. Яркое подтверждение тому ­ «Тихий Дон» в постановке Шапошникова.

«Мы 400 лет под Россией сидели. Избавимся от политической опеки, восстановим свои уничтоженные русскими царями порядки, выселим всех пришлых», ­ энергично рассуждает самоуверенный Изварин (Александр Богданов).

«А наказные­то атаманы все какие­то немцы: фон Тяубе да фон Грабе… Так же над народом, какой трудящийся, будут теперь атаманья измываться. Тех же щей, да пожиже влей», ­ озабоченно рассуждают казаки.

«Воли больше не надо, а то на улицах будут друг дружку резать, ­ яростно возражает Гришка Мелехов (Роман Гайдамак). ­ Атаманов сами выбирали, а теперь сажают. Кто их выбирал? Вот говоришь ­ всех равнять… Этим темный народ большевики и приманули. Посыпали хороших слов, а куда это равнение делось? Комиссар весь в кожу залез ­ и штаны и тужурка, а Ваньку и на ботинки кожи не хватает. Да это год ихней власти прошел, а укоренятся они, ­ куда равенство денется? Уж ежели пан плох, то из хама пан во сто раз хуже».

«По Божьему указанию все вершится, всякая власть от Бога, хоть она и анчихристова», ­ урезонивает станичников старик Гришака (Игорь Богодух), потрясая книгой Иеремии.

«Я так об чужую кровь измазался, что у меня уж и жали ни к кому не осталось. В душу ко мне глянь, а там чернота, как в пустом колодезе…»

Корнями вросшие в родную землю, герои спектакля жили так, как веками жили их предки: ссорились, мирились, справляли праздники, сватались, поверяли печали донским водам. При этом сын почитал отца, жена – мужа, и детям внушали: «Не позорь перед соседом!»

Атрибуты этого простого домотканого счастья ­ поля подсолнухов под бездонным звездным небом, соломенные хуторские крыши, плетни с сохнущими на них глиняными горшками, пучки выжженной травы, прочные деревянные столы, ночная донская степь и сама река с тихой пристанью – изумительно воссозданы стараниями художника­постановщика «Новой Оперы» Виктора Герасименко.

«На Дону человек вообще «чрезвычайно угнезден», ­ заметил как­то Фазиль Искандер. Может, поэтому так и трагичен гениальный роман «Тихий Дон»? Поэтому, а вовсе не из­за вывертов вольного казачьего характера или капризов судьбы?

Впрочем, и горячие головы, и выверты вольного казачьего характера тоже, конечно, имеют в спектакле место.

Одно из самых интересных и тонких решений в спектакле – обозначение запутанных внутренних взаимо­связей. Режиссер прибегает к народным ритуалам, используя, например, длинное белое полотенце как символ связующей нити между мужем и женой, Григорием и Натальей. Но вот появляется Аксинья, и край полотенца оказывается уже в ее руках.

Разбушевавшиеся чувства героев сметают все на своем пути. Эхом этой «анархии» оборачиваются и частные беды, обрушившиеся на станичников, и большая общая народная беда. Причины этой беды Шолохов пытается растолковать устами столетней мудрой старухи: «В старину не так народ жил ­ крепко жил, по правилам, и никаких на него не было напастей». После чего следует мрачное предсказание: «А ты, чадунюшка, доживешь до такой поры­времени, что увидишь… мор на людях, глад, и восстанет брат на брата и сын на отца… Останется народу, как от пожара травы».

И вот уже длинной вереницей идут по сожженной степи вдовы со свечами, закутанные в черные покрывала, оплакивающие мужей. Поистине «воды донские были бы солеными, если б на месте век постояли».

Спектакль Ростовского театра оставляет очень сильное впечатление. К нему более всего подходит определение «полотно», в нем занято около тридцати очень разных и интересных артистов. Создатели искренне верят, что произведение Шолохова является прежде всего «предостережением всех нас от дальнейших ошибок, ибо содержит в себе драгоценный духовный груз и человеческий опыт предков». А опыт этот «не даст любому, самому утлому суденышку умчаться вслед за волной в открытое и штормящее море человеческой жизни». Сам же режиссер признается, что работа над романом дала ему очень многое: «Мое отношение к казачеству было далеко не восторженным. Я не мог простить им ни Корнилова, ни Каледина. Эта работа примирила меня, и на многие события нашей истории я сегодня смотрю другими глазами».

Автор: Елена Булова

Источник: "Московская правда"